Иногда встречаются в книгах такие герои - психотерапевты. Обычно они играют не главную роль, обычно о них говорится как-то мало, но они приходят в самый нужный момент и помогают главному герою. Они - психотерапевты, но не по профессии, а по призванию (но они про себя никогда не скажут, или не подумают так банально "я психолог по-жизни", нееееет, они просто мудры, спокойны и невероятно чутки.

Я тут просто вспомнила старьевщика Джонаса из "Вина из одуванчиков"... Мой любимый герой - бродяга, он сразу понимает, в чём причина болезни Дугласа (главного героя) и находит в своём фургоне чудесное, волшебное лекарство для него... люблю этот момент в книге:

 

И вот на улице в ярком свете луны появилась лошадь, впряженная в
фургон, а на высоких козлах сидел мистер Джонас, и его худое тело мерно
покачивалось в такт движению. На голове у него была шляпа, как будто все еще
палило солнце; изредка он перебирал вожжи, и они колыхались над спиной
лошади, как речные струи. Медленно, очень медленно фургон плыл по улице, и
мистер Джонас пел, и Дуглас во сне словно затаил на миг дыхание и
прислушался.
-- Воздух, воздух... А вот кому воздуха?.. Прохладный, отрадный, как
ручей течет, холодит, как лед... Купишь разок -- запросишь в другой... Есть
и весенний, есть и осенний, из дальних краев, с Антильских островов... ясный
и синий, пахнет дыней... Воздух, воздух, свежий, соленый... чистый,
душистый... в бутылке с колпачком, надушен чабрецом... Всякому на долю, и
всласть и вволю, сколько хочешь вдохнешь-- и всего-то за грош!
читать дальше
-- Дуг,-- сказал старьевщик,-- ты знай себе лежи спокойно. Ничего не
надо говорить, и глаза открывать не надо. И не старайся показать, что ты
меня слышишь. Я все равно знаю, что слышишь: это старик Джонас, твой друг.
Твой друг,-- повторил он и кивнул.
Потом потянулся к ветке, сорвал яблоко, повертел его в руке, откусил
кусок, прожевал и снова заговорил.
-- Некоторые люди слишком рано начинают печалиться,-- сказал он.--
Кажется, и причины никакой нет, да они, видно, от роду такие. Уж очень все к
сердцу принимают, и устают быстро, и слезы у них близко, и всякую беду
помнят долго, вот и начинают печалиться с самых малых лет. Я-то знаю, я и
сам такой.
Он откусил еще кусок яблока, пожевал.
-- О чем, бишь, я?--задумчиво спросил он.
-- Жаркая августовская ночь, ни ветерка,--ответил он себе.--Жара
убийственная. Лето тянется и тянется, нет ему конца, и столько всего
приключилось, верно? Чересчур много всего. И время к часу ночи, а ни
ветерком, ни дождиком и не пахнет. И сейчас я встану и уйду. Но когда я уйду
-- запомни хорошенько,--у тебя на кровати останутся вот эти две бутылки. Вот
я уйду, а ты еще немножко подожди, а потом не спеша открой глаза, сядь,
возьми эти бутылки и все из них выпей. Только не ртом, нет, пить нужно
носом. Вытащи пробку, наклони бутылку и втяни в себя поглубже все, что там
есть, чтоб прошло прямо в голову. Но сперва, понятно, прочти, что на бутылке
написано. Хотя постой, я сам тебе прочту.
Он поднял бутылку к свету.
-- "ЗЕЛЕНЫЕ СУМЕРКИ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ВИДЕТЬ ВО СНЕ ЧИСТЕЙШИЙ СЕВЕРНЫЙ
ВОЗДУХ,-- прочитал он.-- Взяты из атмосферы снежной Арктики весной тысяча
девятисотого года и смешаны с ветром, дувшим в долине верхнего Гудзона в
апреле тысяча девятьсот десятого; содержат частицы пыли, Которая сияла
однажды на закате солнца в лугах вокруг Гринелла, штат Айова, когда от
озера, от ручейка и родника поднялась прохлада, тоже заключенная в этой
бутылке".

Теперь прочтем то, что написано помельче,-- сказал он и прищурился.--
"Содержит также молекулы испарений ментола, лимона, плодов дынного дерева,
арбуза и всех других, пахнущих водой, прохладных на вкус фруктов и деревьев,
камфары, вечнозеленых кустарников и трав, и дыханье ветра, который веет от
самой Миссисипи. Необычайно освежает и прохлаждает. Принимать в летние ночи,
когда температура воздуха превышает девяносто градусов".
Мистер Джонас поднял к свету вторую бутылку.
-- В этой то же самое, только я еще собрал сюда ветер с Аранских
островов, и соленый ветер с Дублинского залива, и полоску густого тумана с
побережья Исландии.
Он поставил обе бутылки на кровать.
-- И последнее предписание.-- Он наклонился над мальчиком и договорил
совсем тихо:--Когда ты будешь это пить, помни: все это собрано для тебя
другом. Разливка и закупорка Компании Джонас, Гринтаун, штат Иллинойс,
август тысяча девятьсот двадцать восьмого года. Хорошего тебе года, мальчик.
Урожайного тебе года.

Через минуту по спине лошади мягко хлопнули вожжи и фургон покатил по
улице в лунном свете.
Веки Дугласа затрепетали; медленно, медленно открылись глаза.

-- Мама,--зашептал Том.--Папа! Проснитесь! Дуг поправляется! Я сейчас
ходил на него посмотреть, и он... идем скорей!--Том выбежал из дома, отец и
мать за ним.
Дуглас спал. Том подошел первым и замахал рукой, подзывая родителей
поближе, он весь расплылся в улыбке. Все трое наклонились над раскладушкой.
Выдох--затишье, выдох--затишье; они стояли и слушали.
Рот Дугласа был полуоткрыт, от его губ, от тонких ноздрей поднимался
едва уловимый аромат прохладной ночи и прохладной воды, прохладного белого
снега и прохладного зеленого мха, прохладного лунного света, что лежит на
серебристых камешках на дне спокойной реки, и прохладной чистой воды на дне
маленького белокаменного колодца.
Будто они на миг склонились над фонтаном, и прохладная, пахнущая
яблоневым цветом струя взметнулась ввысь и омыла их лица.

Еще долго они не могли шевельнуться.